Небоскребы - это вызов. Это колоссальный вызов человеческим возможностям. Это как египетские пирамиды сегодня

Филипп Никандров - главный архитектор ЗАО «ГОРПРОЕКТ», среди наиболее крупных его проектов - Лахта Центр (строящаяся ныне штаб-квартира Газпрома с высотной доминантой в 462 метра, которая уже стала самым высоким небоскребом Европы) и башня Эволюция в «Москва-Сити».

На 100+ Forum Russia Филипп Никандров стал участником круглого стола «Инновационные подходы к созданию «идеального города»» и провел открытую лекцию на тему «Дизайн и строительство экологичных, энергоэффективных и комфортных зданий».

- Как вы оцениваете состояние высотного строительства в Росси?

- Россия в Европе, все-таки, номер один по высотному строительству. Лидер. Россия вступила в эту гонку еще в XVIII веке со шпилем Петропавловской крепости в Петербурге. И дальше из этого соревнования не выходила. Уже в XX веке: в 19-м году – концепция Башни Татлина, в 30-м – у нас проводится международный конкурс на проект Дворца Советов - 400 метров! Он проектируется, строится, но начинается война. По генплану семь высоток создаются вокруг него. И они были построены и оставались самыми высокими зданиями в Европе на протяжении десятилетий. Мы экспортируем высотную архитектуру. Архитектор Руднев еще в советское время построил Дворец Культуры в Варшаве – до сих пор это самое высокое здание в Польше. Останкинская телебашня – мировой рекорд высоты в 1967 году.  Россия и сейчас присутствует в этой гонке высотности. И сейчас из 10 самых высоких башен Европы семь находятся в России.

 - С точки зрения архитектора небоскребы — это что?

- Небоскребы - это вызов. Это колоссальный вызов человеческим возможностям. Это как египетские пирамиды сегодня. Но они должны быть безопасными, они должны быть легковозводимыми, экономичными, энергоэффективными, они должны возвращать вложенные деньги, а не просто быть памятниками фараонам.

 - Экономичными высотки могут быть?

- Могут. Первое правило для девелопера - экономично построить и дорого продать. Наш проект башни Эволюция в 2014 году, несмотря на кризис, еще до завершения стройки был продан Транснефти, которая купила этот объект под свою штаб-квартиру. Это была самая крупная сделка в сфере офисной недвижимости России, прибыль от продажи составила сумму, достаточную для того, чтобы еще одну такую башню построить.

Высотные здания до 40-ка этажей достаточно экономичны, и они приносят прибыль.  Как только вы перешагиваете отметку в 40-45 этажей, у вас экспоненциально растет стоимость. Вам нужны другие технологии, вам сложнее и дольше поднимать стройматериалы, технику, рабочих. И экономика сложнее. И такие проекты - да, они убыточные. Например, Бурдж-Халифа не отдельный проект, он был задуман девелопером как часть большого проекта. Да, сама башня убыточна. Но проект включал в себя несколько десятков высоток меньшей этажности, которые строились вокруг Бурдж-Халифы, и квартиры продавались там с видом на башню. И в целом проект окупился.

 - Архитектор может способствовать экономической успешности проекта в будущем?

 - Архитектор должен думать на десяток лет вперед, чтобы обеспечить актуальность предложенных архитектурных и планировочных решений и инженерных систем после завершения строительства небоскреба как минимум еще на первое десятилетие его эксплуатации. Ведь у небоскребов очень длинный строительный цикл, который иногда может длиться до 10-ти лет. И вам нужно думать вперед, иначе ваша башня может морально устареть еще до ее завершения.

- Что важно для развития высотного строительства? Только экономические условия или нет?

- Для настоящего уникального высотного строительства небоскребов кроме солидного бюджета крайне важны амбиции частного инвестора или государства.  Это инвестиция уже и в пиар, и в национальные интересы в создании точки на карте нашей планеты. Небоскребы стали для стран «третьего мира» способом громко заявить о себе. Никто не знал, что такое Дубай, пока не построили отель Бурдж-Аль-Араб, и только потом уже пришла слава Бурдж-Халифы. Но все уже знали о Дубае. В меганебоскребы сейчас начинают закладывать некие смыслы, иногда национальный культурный код или религиозную символику, как в планах башен Petronas в Куала-Лумпуре. К ним уже отношение, как к неким храмам. Но это не обязательно. Есть небоскребы, как правило, международные проекты, которые могут стоять где угодно, поскольку это, по сути, стеклянные «скульптуры» в статусе арт-объектов, нежели зданий. Можете переставить их в другое место и ничего не изменится.  Звезды архитектуры (starchitects), как правило, игнорируют контекст. Их приглашают, чтобы они заявили свой программный манифест. Это культурный шок, это некая инъекция, их для этого и зовут. Эти люди игнорируют среду и культуру, где строят их постройки, и они, как правило, не изменяют себе, своему стилю и дизайн-коду.  Но задача архитектора для меня гораздо больше. Не навязывать покупку какой-то универсальной «скульптуры». По-моему, архитектор обязан изучать, понимать и уважать контекст того места, где он строит.