Работа архитектора - процессы, которые происходят в обществе, перекладывать в пространство

Юлий Борисов – спикер 100+ Forum Russia, генеральный директор бюро UNK project. Проекты этого бюро неоднократно удостаивались престижных профессиональных премий, в числе которых – Премия Архсовета Москвы, CRE Moscow Awards,  Urban Awards,  European Property Awards, Best  Office Awards и др.  Под руководством Юлия Борисова создан проект Дворца водных видов спорта «Лужники». Проект, созданный  консорциумом Nikken Sekkei и UNK project, победил в конкурсе архитектурно-градостроительной концепции масштабной территории Рублево-Архангельское. О роли технологий и социологии в современной архитектуре, о цене успеха в создании уникальных объектов и о работе в команде Юлий Борисов рассказал в эксклюзивном интервью в ходе подготовки к 100+ Forum Russia.

- Тема 100+ Forum Russia в этом году «Город будущего». Каким этот город видите вы?

Я вижу город будущего, который в первую очередь дает людям возможность реализовать все свои потребности: и культура, и досуг, и спорт, и образование. Все, что хочется, все эти услуги должно быть можно получить от города с минимальными потерями времени.

- Создается впечатление, что проект архитектурно-градостроительной концепции масштабной территории Рублево-Архангельское, созданный  консорциумом Nikken Sekkei и UNK project, и представляет собой этот город будущего.

Программа, которую анонсировал Сбербанк, действительно подразумевает, что это будет город, который сможет претендовать на город будущего или Smart City, как называет его Сбербанк.

- В концепции застройки  Рублево-Архангельского большое внимание уделено современным технологиям. Насколько технологии сегодня определяют вектор развития архитектуры или это всего лишь инструмент для решения конкретных задач?

Конечно же, технологии - это инструмент. Архитектура - вещь достаточно идеологическая. Любое здание, проект, город делается для чего-то, в основе всего есть идея. Начиная с египетских пирамид и заканчивая суперсовременными зданиями, всегда есть идея - зачем это делается. Задача просто построить, она никогда не стоит, стоит задача - улучшить, сделать более комфортным, более эффективным и т.д.. Это и есть те идеи, которые закладываются в проект. В Рублево-Архангельском задача была - создать более умный город, который предоставит больше возможностей жителям, а технологии просто позволяют это сделать.

- Каким именно образом?

В первую очередь, это город, в котором зашито большое количество различных функций.Но это больше как hard. Как сейчас есть в программировании: есть soft и hard. В городах становится то же самое. Есть материальная оболочка, которую проектируют архитекторы, и она важна для всего проекта, но так же архитекторы проектируют и процессы. Мы просчитываем, как люди будут общаться. Чтобы это сделать, нужна площадь, где люди будут взаимодействовать. Как потоки идут, насколько это безопасно, как детские зоны выделены относительно взрослых зон, как будут формироваться дворовые комьюнити? Через пространственные связи мы делаем, насколько это возможно, программирование жизни и поведения этих горожан. Это сложный труд, но чем качественнее он сделан, тем людям будет более комфортно, более безопасно, более выгодно даже жить в этом городе.

- Когда вы делали проект концепции, вы работали с социологией, представляли портрет потенциального жителя?

Работа архитектора в принципе связана с социологией. Мы строим здания не для того, чтобы на них смотрели, а чтобы социум ими пользовался. Нам, наверное, было чуть проще: японские коллеги и мы сами – мы и есть тот самый средний креативный класс, который бы с удовольствием жил в этом городе.

- А как вы работает обычно, может быть у вас есть свои социологические ноу-хау?

Ноу-хау, наверное, нет. Нет как такового изобретения, но наши японские партнеры очень много применяют технологий, над которыми в России еще только думают. Это, например, пользование квартирой по запрос, то есть вы можете час, неделю, месяц или год пользоваться. Как сейчас современный софт, какой-нибудь  Microsoft или Outlook, вы платите не за программу, а за время пользования. Или каршеринг, когда вы платите не за машину, бензин и колеса, а за возможность доехать куда вам надо.

Это подход сейчас повсеместный, В том числе, он приходит в такую консервативную отрасль, как недвижимость. В офисах это более динамично происходит: сейчас масса коворкингов, когда вы платите за время пользования. В жилье - то же самое, и для России в этом есть гигантский потенциал, потому что, если я не ошибаюсь, в России максимальное количество в мире частных владельцев недвижимости. Во всем мире это или компании, или муниципалитеты, а у нас очень много частных собственников квартир и это большая проблема. Те проекты реновации, которые идут и в  Москве, и в больших городах, показывает, что собственники не могут эффективно управлять зданиями, здания ветшают и государству приходится за свой счет улучшать их условия. Что достаточно странно, на мой взгляд, это нерыночный подход.

- Проект архитектурно-градостроительной концепции территории Рублево-Архангельское, созданный  консорциумом Nikken Sekkei и UNK project выиграл конкурс. Что дальше?

 Сейчас должен подписаться контракт на первую очередь. Техническое задание чуть-чуть уточнилось, уточнилась сама программа. Надеемся, что в ближайшее время стартует этот проект.

- Вы уже не единожды работали в консорциуме с Nikken Sekkei. Почему именно эта японская компания?

Во-первых, это одно из крупнейших бюро в мире, там работает 3 000 человек. Компетенции там крайне высокие. Во-вторых, нам очень нравится азиатский подход скрупулезный. Мы сами перфекционисты и отчасти педанты в проектировании, и здесь нам достаточно комфортно. Сложно мне было бы представить, при всем моем уважении, что мы стали партнерами бюро Zaha Hadid. Мне очень нравятся некоторые из их работ, но у нас другой стиль и другой подход к проектированию. Для нас архитектура - это все-таки не скульптурная вещь, она должна быть полезна для людей и давать им счастье и радость не только смотря, но и пользуясь ей. Мы в принципе за любую хорошую и правильную коллаборацию, много проектов сделали с английскими бюро и с американцами работали, с французами работали. Нам очень комфортно работать, в том числе, и с японцами.

- Как Вы сами только что сказали, у вас большой опыт работы на Западе. Сейчас вы работаете с восточной компанией. Какие главные отличия?

Я не вижу большой разницы между подходом японским и английским. Могу сказать о разнице с нашим подходом - российским. Там детально прорабатываются все аспекты заранее: программа, бюджет, сроки, критерии качества. И потом уже выполняется сама работа, и она лишь сверяется на контрольных точках на соответствие параметрам, которые изначально были рассчитаны, и где-то ведется корректировка. У нас зачастую (по московской практике мы меньше это видим, по региональной - больше) сначала ведется проектирование, потом начинает писаться программа под него, зачем это и что должно получиться,  потом ведется перепроектирование. И только по факту становится понятно, как действительно получилось, сколько это стоило,  и как долго строилось. У нас во многих проектах мы видим не очень хорошее планирование, наверное, в этом отличие западного девелопмента от российского. Возможно, это связано с тем, что у нас намного выше риски, у нас все привыкли к краткосрочному планированию. Если на западе проект просчитан на 10-15 лет, то у нас каждый проект, с которым мы сталкиваемся, задача реализовать за 2-3 года. И это амбициозные проекты, и потом они в 10 раз дороже стоят, в три раза дольше реализуются и так далее. Но мы понимаем, что  у нас девелопменту рыночному всего лишь 20-30 лет, поэтому нам еще есть, чему учиться.

- Почему вы чаще работаете в Москве и реже в российских регионах?

Мы в основном специализируемся на уникальных проектах мирового уровня. И делаем их от начала (архитектурной и градостроительной концепции) до конца (и генеральное проектирование, и рабочую документацию, и интерьеры делаем). И к большому нашему сожалению, такие проекты в основном реализуются в Москве (80-85%), но есть у нас и в Иркутске, и в Южно-Сахалинске объекты, и в Казахстане мы строили сложные здания.

- Совсем недавно прошло техническое открытие Дворца водных видов спорта в Лужниках. Как вы оцениваете полученный результат?

Я очень доволен результатом. Нам, к моему большому удивлению, удается достичь порядка 95 процентов от задуманного и это крайне высокий результат для России. Коллеги меня спрашивают, как такое возможно? Во-первых, это дается гигантскими затратами временными, финансовыми и ресурсными. На таких проектах накал на каждом этапе очень серьезный и большая команда работает. Во-вторых, мы стараемся все наши проекты полностью контролировать и участвовать на всех стадиях. Если мы чего-то не знаем, привлекаем партнеров, ищем тех, кто лучший в этой области. Мы не стесняемся говорить, что мы чего-то не знаем, мы приглашаем тех, кто знает, но именно мы держим идею и общий замысел проекта. Справедливости ради, отмечу, что получается это не во всех проектах.

- На сайте вашего бюро в описаниях реализованных проектов всегда указано «Руководитель авторского коллектива: Борисов Юлий или Трясина Юлия, или Николай Миловидов».  Проекты вашего бюро авторские или все-таки коллективные»?

Однозначно коллективные. Есть внутренние наши авторы: это архитекторы нашего бюро, мы раньше выкладывали всех поименно. Но потом крайне сложно было вычленить, кто являлся главным автором, кто - не главным автором; у кого идея возникла, а кто пять лет пахал и реализовывал эту идею, поэтому сейчас такое - общее авторство. У нас и заказчики часто авторы, мы считаем, что и они соавторы этого здания. Если объект маленький, то оркестр может быть маленький. Если это объект серьезный, большой, важный, то это большой симфонический оркестр: и там есть и первая скрипка, и вторая, и ударные. Но дирижер процесса должен быть один, и автор, который видит ход от и до, в моей практике - это всегда один человек.

- В одном из интервью вы сказали что «работа архитектора - процессы, которые происходят в обществе, перекладывать в пространство». Какие процессы сейчас происходят в российском обществе,  и какое отражение они находят в пространстве?

Мы видим, что повышается роль государства крайне сильно последнее время. И поэтому мы, с одной стороны, видим, что у нас большинство проектов имеют либо государственный контроль, либо опосредованное участие государства через банки и прочее. Мы видим, что у нас уменьшается количество частных заказов, становится больше государственных. И уж тем более становится меньше заказов, связанных с иностранными инвесторами. Это первое, что мы видим. Без оценок, просто факт. Но лично мне с частным заказчиком, который собственными деньгами распоряжается, проще достичь хорошего результата. А второй процесс, который, наверное, положительный: мы видим, что за счет изменений в обществе сейчас больше инфраструктурных объектов, не для зарабатывания денег. Сейчас мы видим прекрасное благоустройство и в Москве, и в регионах. Парки делаются, инфраструктурные объекты, транспортные. Стало  больше объектов не только коммерческого назначения - бизнес-центров или жилых домов, которые можно продать. Много запросов: школы, спортивные центры, культурные центры, театры. И это не может не радовать.